ВЦИОМ опубликовал данные об изменении интереса граждан России к научному знанию и научным достижениям. И оказалось, что если в 2007 году новые достижения в науке и технике интересовали 68 % граждан, то сегодня они интересны 54 % – падение на треть. Соответственно, эти вопросы были неинтересны 24 %, сегодня – 43 %.

Вообще, падение интереса к науке и связанных с ней ожиданий – это, с одной стороны, свидетельство кризиса рационального знания и открытости всему иррациональному – мистике, суевериям, обскурантизму. На этом фоне оказывается, что 58 % россиян верят в приметы. Пять лет назад, в 2006 году их было 54 %.

С другой стороны, это всегда отражение некоего жизненного пессимизма. Когда человек чувствует, что живет хорошо, он оптимистичен, верит в свои силы, свой разум, свою способность рационального и успешного действия. Когда он сталкивается с ухудшением ситуации, которое для него непонятно и необъяснимо, когда чувствует себя подвластным чему-то им неосознаваемому, он не верит ни в свои силы, ни в способность рационального действия, ни в разум и науку в целом.

В одном случае он чувствует себя хозяином мира, верит, что его разум и наука – надежные спутники и инструменты его жизненного успеха. В другом он воспринимает себя как нечто ничтожное по отношению миру, который предстает перед ним как враждебный, всесильный и непонятный, свой разум – как ненадежный и бессильный, а науку – как нечто несущественное и не дающее надежных рецептов и орудий во взаимоотношении с этим враждебным миром.

Причем, даже в той степени, в которой интерес к науке и ее достижениям сохранился, он в первую очередь касается двух позиций: технических достижений, где он даже вырос с 34 % до 43 % (среди тех, кто вообще сохранил интерес к науке и технике), и интернет-технологий, где он тоже вырос с 15 % до 24 %.

Само по себе это было бы неплохо, но на фоне чрезвычайно низкого интереса к тому, что лежит в основе технических достижений – физике (7 %), математике (5 %), химии (4 %), получается, что это интерес не к научно-техническим достижениям как таковым. Это интерес к своего рода бытовым игрушкам, основанным на новых технологиях: полуигровым возможностям мобильной связи, развлечениям и играм. Лучшее качество кино, лучшее качество воспроизведения музыки – то есть технические достижения интересны не как развитие возможностей человека в его отношениях с миром, а как развитие потребления и разнообразие досуга. Если наука и техника в свою классическую эпоху волновали человека, в первую очередь, с точки зрения того, что он теперь в состоянии сделать, то сегодня они оказываются интересны с точки зрения того, как он может себя развлечь.

Все еще высок интерес к достижениям медицины, но и он заметно упал: с 44 % в 2007 году до 40 % в 2011. Интерес к медицине естественен – это вопрос здоровья и жизни. Но падение его за несколько лет на десятую часть означает, что люди теряют надежду на способность этой науки оказать им реальную помощь и чувствуют усугубление своих личных и семейных проблем, связанных с этой сферой. Это также означает, что в реальной жизни медицинская помощь становится все дороже, а конституционно гарантированное бесплатное здравоохранение – все более формальным и выхолощенным.

Что же касается физики, химии и биологии, то интерес к ним падает не только у населения. Он падает у тех, кто должен заниматься организацией образования в стране. Если министерство образования оглашает и уже реализует превращение физики и химии в необязательные предметы, то откуда может взяться интерес к ним у тех, кому свое презрение к этим наукам демонстрирует сама власть?

Интерес к экономическим наукам упал с 13 % до 9 %, то есть в полтора раза. Что в известной степени говорит об отношении к ныне известным экономистам. Само слово «экономист» все больше начинает ассоциироваться со словом «шарлатан». И дело здесь даже не в том, что интерес к экономике невысок, а в том, что он стремительно падает. И на сегодня он более чем в три раза ниже интереса и доверия к астрологии – 30 %.

18 % россиян пока еще сохраняют интерес к астрономии и изучению космоса, как и в 2007 году.

Но, если в 2007 году, отвечая на вопрос о том, кого они могут назвать среди выдающихся отечественных ученых, 10 % называли имя Сергея Королева, то сегодня его назвали в пять раз меньше – 2 % населения. И это не за счет того, что кого-то ценить стали больше: с 8 % до 7 % упали показатели Жореса Алферова, с 6 % до 3 % – Капицы. Курчатова и Велихова называет вообще по 1 %, да и остальных столько же или меньше.

Власть воспринимает систему образования – и школы, и вузы, и все им сопутствующее – как некое обременение. Зачем оно существует – непонятно. При этом еще и денег требует. Дать – жалко, совсем не давать – неприлично.

Само знание перестает быть ценностью и приоритетом. Учеба уже ни на что не влияет. При самой лучшей подготовке и том же «красном» дипломе талантливый студент может не получить хорошего места, потому что работодатели предпочтут троечника со стажем работы отличнику без него.

Уже с начала учебы студент без подработки не только не может обеспечить свое физическое существование (если не имеет относительно обеспеченных родителей), но и становится перед выбором: то ли учиться с усердием и не получить по окончании хорошей работы, то ли работать в ущерб учебе, зато после защиты диплома уже иметь двух-трехлетний опыт работы.

Школьник не учится в школе – он зубрит ответы на вопросы, которые помогут ему при сдаче ЕГЭ. Ему не нужно знание – ему нужно сдать единый госэкзамен и забыть его, как страшный сон.

Неудивительно, что в таких условиях интерес к науке умирает.
Сергей Черняховский
Источник: novopol.ru

загрузка...